ФЕОФАН ПРОКОПОВИЧ И «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
Сравнение творчества Феофана Прокоповича со «Словом о полку Игореве» в рамках версии написания «Слова» в XVIII в.

Выдвиженец Петра I, Феофан Прокопович (1681-1736), оставил чрезвычайно заметный след в русской литературе. Его творчество было очень многообразным (лирика, драматургия, «слова», «речи») и носило во многом новаторский для России характер: трёхлетнее обучение Прокоповича в Риме сослужило ему хорошую службу. И не только в его творчестве, пронизанном западными влияниями, но и в политике, дипломатии, интригах…

И потому странным выглядит то обстоятельство, что Ю.М.Лотман в своей обширной статье ««Слово о полку Игореве» и литературная традиция XVIII – начала XIX в.» ни словом не обмолвился о Прокоповиче и его литературном наследии. А ведь Ю.М.Лотман, подводя итоги своей статьи, авторитетно заявил [стр. 404] доверчивому читателю: «Мы рассмотрели разные стороны идеологических и художественных связей «Слова о полку Игореве» и литературы XVIII – начала XIX в., стараясь не пропустить ни одного из возможных оттенков сближения и не связывать себя никакой предвзятой точкой зрения».

Отсюда сам собою напрашивается вывод о том, что либо Ю.М.Лотман не очень старался (раз забыл такую значительную фигуру российской литературы XVIII века), либо как раз таки очень старался — старался не упомянуть неудобное для заидеологизированного литературоведения творчество Прокоповича и не навести читателя на совершенно ненужные мысли.

Но то, что по каким-либо причинам не сделал в своё время Ю.М.Лотман, уже в наше время сделал О.М.Буранок — в его книге мы читаем [стр.196-197]: «Но именно Феофан Прокопович впервые в ораторской прозе живописует батальные сцены, в центре которых изображён Пётр и как полководец, и как воин <…> Здесь несомненно влияние на Феофана «Слова о полку Игореве» через жанр-посредник — воинскую повесть (хотя, безусловно, самого «Слова» Феофан знать не мог)».

И здесь не важно, что О.М.Буранок смотрит на ситуацию, очевидно, с позиции написания «Слова» в XII веке, — важен сам факт того, что он констатирует связь творчества Феофана Прокоповича со «Словом о полку Игореве».

А теперь, поскольку ни что не мешает нам рассмотреть все те же самые факты, которые приводит О.М.Буранок, но уже в рамках версии написания «Слова о полку Игореве» в XVIII веке (а эта версия, напомню, является на сегодняшний день абсолютно столь же равноправной, как и версия о XII веке, поскольку нет ни одного — подчёркиваю: ни одного! — факта, который бы, как краска в случае с мистификацией Ганки, неопровержимо и однозначно свидетельствовал в пользу только одной версии и не мог быть объяснён и истолкован в пользу другой), посмотрим на них с этих позиций и увидим, как автор (авторы) XVIII века при написании «Слова о полку Игореве» пользовался творческим опытом Феофана Прокоповича.

* * *

В отношении пьесы Феофана Прокоповича О.М.Буранок пишет [стр.56]:

«Сопоставление начального летописного свода, составленного Нестором («Повесть временных лет»), с трагедокомедией «Владимир» убедительно показывает, что Феофан Прокопович при создании пьесы опирался , прежде всего на летопись. Характер использования исторического материала в трагедокомедии довольно многообразен. Во-первых, автор художественного произведения нашёл в летописи ту драматическую ситуацию, которая вполне отвечала его идейному замыслу. Во-вторых в каждом действии имеются явления, узловые моменты, организующим центром которых стала та или иная ситуация из летописи. В-третьих, часто композиция летописного рассказа, его форма подсказывали драматургу способ организации явления, действия; многие места в пьесе почти аналогичны летописным, т.е. летопись формообразующей основой трагедокомедии <…>»

И тут есть весьма интересный чисто психологический момент… Спрашивается, почему никто (даже А.А.Зимин!) не смог предложить правдоподобную картину того, как мог работать с текстом Ипатьевской (и Лаврентьевской) летописи в процессе создания «Слова» предполагаемый автор (авторы) XVIII века, а О.М.Буранок смог это сделать и сделать убедительно?

Мне думается, что это ему удалось по причине отсутствия идеологического (и психологического) давления со стороны оппонентов, которые во время своих научных изысканий испытывал (или готовился испытать) тот же А.А.Зимин. Ну, в самом деле, кто сегодня живо интересуется литературным наследием Феофана Прокоповича? Полагаю, что сегодня действительно интересующихся Прокоповичем можно пересчитать на пальцах одной руки. И, главное, творчество Феофана Прокоповича не вписано ни в какие актуальные идеологические конструкции… Так что, О.М.Буранок (в отличие от А.А.Зимина) имел счастливую возможность свободно мыслить, ни на что не оглядываясь.

Далее О.М.Буранок пишет [стр.57]:

«Можно говорить об определённом эффекте эстетического воздействия летописного произведения на художественную природу искусства, в данном случае — драматургического. «Повесть временных лет» стала и исторической, и художественной основой трагедокомедии «Владимир». Летопись отвечала двум главным задачам драматурга — познавательной (информативной) и эстетической. Весьма существенным было стремление драматурга вызвать у зрителей и читателей ассоциации со злободневными современными событиями. <…> Прокоповичу удалось создать в высшей степени актуальное произведение».

Стремление «вызвать у зрителей и читателей ассоциации со злободневными современными событиями» (т.е. стремление достичь неких идеологических и политических целей художественными методами) не является совершенной новостью как в области литературы, так и в области драматургии (взять, например, трагедии Шекспира или французские драмы конца XVIII века). И тут имеет смысл задаться вопросом, а не мог ли предполагаемый автор (авторы) XVIII века при работе над «Словом» ставить себе, подобно Прокоповичу или Шекспиру, задачу достижения каких-то политических скрытых целей?..

О.М.Буранок пишет [стр.54]:

«Обращение к истории Киевской Руси дало драматургу большие возможности для утверждения пропагандистских идей и создания политических аллюзий. Историческая аналогия — Владимир I и Пётр I — была вполне оправдана <…>

Написанная в расчёте на современность пьеса не является реставрацией прошлого <…> Однако образы седой старины явились исходной позицией для обращения к актуальным проблемам жизни начала XVIII в.»

Наблюдаемое сближение Владимир I - Пётр I в пьесе Феофана Прокоповича наводит на вопрос, кого же из своих современников предполагаемый автор (авторы) XVIII века мог подразумевать в «Слове» под образом Игоря (в литературе по «Слову» идёт жаркая дискуссия по вопросу о том, кто является в поэме её главным героем)?

В книге А.А.Зализняка по «Слову» часто говорится о «бессмысленности цели» [стр.114] предполагаемого автора XVIII века. Тогда как неторопливое и внимательное рассмотрение политико-идеологического контекста тогдашней литературы рисует довольно ясную картину как раз таки осмысленности цели текста «Слова». И здесь, по аналогии с «Владимиром» Прокоповича, можно предположить, что какие-то серьёзные политические, дворцовые интриги руководили безвестным автором (и его соучастниками!) XVIII века, которые и могли сослужить службу «мощного внешнего стимула» [Зализняк, стр. 348] для написания «Слова».

Российский XVIII век называют «эпохой дворцовых бурь», когда действующие правители и их соперники (тайные претенденты на престол, заговорщики) мелькали перед глазами «зрителей» будто в забавной оперетке. И тут литература и драматургия играли роль действенного инструмента формирования общественного мнения в пользу намеченного кандидата на престол — князь-то Игорь является нам как герой, которому и «солнце свћтится на небесћ», и «страны ради, гради весели»; в общем: «Игорь Князь въ Русской земли».

Обратите внимание, что во фразе «Игорь Князь въ Русской земли» слово «Князь» может примыкать и к слову «Игорь», и к словосочетанию «въ Русской земли». В последнем случае возникает тот (политический) оттенок смысла, который даёт мне возможность сделать предположение, что в результате «тёмного» и неудачного «похода» Игорь становится правителем («Князем») русского государства («въ Русской земли»).

На примере с Феофаном Прокоповичем можно уже предварительно заключить, что Ю.М.Лотман в своём громком труде по «Слову» выпустил из рассмотрения целый пласт остросюжетной литературы, которая самым непосредственным образом участвовала в борьбе за обладание Верховной Властью.

§ Наблюдаемые черты сходства текста «Слова» с текстом пьесы «Владимир» Феофана Прокоповича:

О.М.Буранок пишет [стр. 65-66]:

«Протяжённость исторического времени «Владимира» огромна: мы узнаём не только о далёких событиях Киевской Руси конца X в., но и о последующей (показанной, правда, весьма конспективно и прерывисто) судьбе Киева вплоть до XVIII в. Такие временные перепады необходимы были драматургу, чтобы добиться наиболее отчётливой и яркой переклички эпох, безусловно входившей в его сверхзадачу. Это заставило Феофана Прокоповича совершить сложные для искусства начала XVIII в. манипуляции с художественным временем».

В тексте же «Слова» есть фраза: «свивая славы оба полы сего времени», которая в рамках версии написания «Слова» в XVIII веке в свете только что сказанного может означать перекличку вовсе не между XI-ым веком и XII-ым, а перекличку между эпохами XI-XII и XVIII веков.

О.М.Буранок продолжает [стр.66]:

«Здесь же, в прологе, происходит наложение времён (чувствуется влияние аллюзии): сопрягаются историческое прошлое и историческое настоящее, что делает «Владимира» явлением исключительным для литературного процесса рубежа эпох. Феофан Прокопович в своём стремлении «выстроить мировой исторический процесс по ранжиру идеи самодержавия» [Алпатов 1973, стр.210, — А.Л.] проводит прямую историческую аналогию, предлагая «зреть» в прошлом современность, во Владимире — Петра I, что для исторических трудов конца XVII – начала XVIII в. было весьма характерно».

В тексте же «Слова», в самом его начале, читателя (слушателя) встречает так называемый «Зачин», смысл которого в рамках версии написания «Слова» в XII веке до сего дня не прояснён. А вот в рамках версии написания «Слова» в XVIII веке известные строчки «Зачина» «по былинамь сего времени, а не по замышленiю Бояню» могут стройно и весьма логично может трактоваться как сопряжение двух эпох — современная (XVIII в.) жизнь общества («былины сего времени») и историческое прошлое, дошедшее до нас в преданиях и легендах («замышление Бояна»).

А начальные слова поэмы: «Не лћполи ны бяшетъ, братiе…» в рамках версии написания «Слова» в XVIII веке тогда имеют смысл призыва к переосмыслению — в русле закладываемых автором/авторами в текст поэмы политических аллюзий — этих самых «замышление Бояна». И в этом ключе смысл начальных слов поэмы можно прочитать приблизительно так: «Как глупо по-рабски подходить к историческому материалу, когда есть возможность литературного творчества!» — и тем самым снимается противоречивость в объяснении сочетания кажущейся вопросительной интонации всей фразы в целом (так скроена её грамматическая форма) и знаком восклицания.

О.М.Буранок продолжает [стр.67]:

«Происходит изменение темпа времени, что позволяет наблюдать, как скомпонованы различные временные пласты — от настоящего и ближайшего прошедшего (вчера) драматург обратился к достаточно далёкому прошлому, при этом хорошо видны «временные швы», так как спрессованные пласты ещё неискусно, перепады времени легко уловимы. Лишь литературой XIX в. будет освоена текучесть времени, неуловимость переходов и т.п.»

Проблема имеющихся в тексте «Слова» «временных швов» обсуждается в обоих версиях датировки написания поэмы, причём у сторонников древности «Слова» на этот счёт единого мнения нет.

Так, Б.А.Рыбаков склонен считать, вслед за А.А.Потебней, что авторский текст «Слова» утратил свой первоначальный вид, и что в нём были утрачены целые фрагменты текста (отсюда и «швы»), а также перепутаны местами несколько словесных блоков. И как следствие этих умозаключений, Б.А.Рыбаков выдал в свет свой вариант реконструкции «Слова», где изменён первоначальный порядок, и где в текст исходной публикации 1800 года включены фрагменты совершенно других произведений Древней Руси [Рыбаков 1985, стр.9-24]. При этом была произведена и особая редакторская правка всего текста «Слова».

С позиции современных взглядов на проблематику «Слова» большего надругательства над текстом 1800 года трудно себе представить. А уж если смотреть на ситуацию с позиции написания «Слова» в XVIII веке, то такое обращение с текстом вообще ни в какие ворота не лезет.

А вот Е.А.Ляцкий (в отличие от Б.А.Рыбакова) более аккуратно подходит к «временным швам» в тексте «Слова». Он пишет [Ляцкий 2000, стр.73, 74]:

«Само собой создаётся убеждение, что не об «авторе» должна идти речь, но о таковом слагателе целого из частей, который по методу своей работы ближе всего подходит к понятию художника-композитора <…> Приходится предположить, что автором строф о походе и судьбе Игоря не был и не мог быть слагатель всего памятника. Это предположение, по мере развития нашей работы, должно стать незыблемой истиной. <…> Слагатель — будем называть его так в отличие от поэта Игоревой песни и поэтов отдельных строф, — записывал песнь об Игоре, перебил её рядом вставок. Он вложил в их подбор весь опыт своей политической мудрости, патриотического одушевления и композиционной техники <…>».

В версии написания «Слова» в XVIII веке предлагаемый Е.А.Ляцким штриховой портрет слагателя обрисовывает нам ход работы предполагаемого автора (авторов) XVIII века, а под «поэтом Игоревой песни и поэтах отдельных строф» выступают вкупе все исторические и литературные памятники, сослужившие службу источников для написания «Слова о полку Игореве».

Продолжая разговор о том, что сближает пьесу Феофана Прокоповича «Владимир» и текст «Слова» (о чём так многозначительно в своё время умолчал всезнающий Ю.М.Лотман), лишь кратко перечислю основные моменты:
• сон Владимира у Феофана Прокоповича и сон Святослава в поэме;
• монолог Владимира и злато слово Святослава;
• аллегорический образ Прелести у Прокоповича и образ Девы-Обиды в поэме;
• в обоих произведениях наблюдаются многочисленные случаи анахронизмов и исторических несообразностей.

§ О языке литературных текстов Феофана Прокоповича в сравнении с языком «Слова»:

В петербургский период своего творчества (т.е. после написания пьесы «Владимир») Феофан Прокопович, стремясь драматизировать проповедь и придавая ей для этого характер полемического состязания [Живов 2004, стр.260], в церковнославянский текст речи вставлял слова разговорного языка, более понятного обывателю.

Тем самым создавался так называемый гибридный язык, где элементы церковнославянской языковой стихии искусно перемешаны с элементами языковой стихии живого языка.

К исходу XVIII века такое смешение двух языковых традиций оставило след драматической борьбы, когда в обществе постоянно происходила переоценка ценностей церковнославянского языка для жизни светского общества. И церковнославянский язык со своих прежних господствующих позиций (и в литературе в том числе) в итоге попал чуть ли не в положение отвергнутого сына. И след этой борьбы остался в литературных памятников XVIII века, включая сюда «речи» и «слова» церковных деятелей, в т.ч. Феофана Прокоповича.

А что мы видим в тексте «Слова о полку Игореве»?

Во-первых, в его тексте содержатся элементы языка из разных исторических эпох — от XI и до XVI века, с включением сюда языковых явлений XVIII века.

Кроме того, во-вторых, здесь мы видим словоформы и грамматику то древнерусского языка, то старославянского (церковнославянского).

Поэтому, если смотреть на всю эту ситуацию в русле версии написания «Слова» в XVIII веке, очень даже может быть, что в создании «Слова» могли принимать самое активное участие (хотя бы в виде консультаций) люди из церковной среды, имевшие хорошую лингвистическую подготовку (к примеру, выпускники Могилянской академии).

12.11.2007.
Опубликовано на сайте 28 сентября 2008 года.
Александр Лаврухин.

P.S. Другие материалы о «Слове о полку Игореве» см. здесь.

Литература:
1) О.М.Буранок. Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. М., 2005.
2) М.А.Алпатов. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-XVIII вв. — М., 1973.
3) Ю.М.Лотман. «Слово» и литературная традиция XVIII – начала XIX в. // Слово о полку Игореве — памятник XII века. М.-Л., 1962 г.
4) А.А.Зализняк. «Слово о полку Игореве»: взгляд лингвиста. М., 2007.
5) Б.А.Рыбаков. «Слово о полку Игореве». Попытка восстановления первоначального композиционного стоя поэмы. // «Слово о полку Игореве» и его время. М., 1985.
6) Е.А.Ляцкий. Из книги «Слово о полку Игореве…». // Великое русское Слово. Из наследия русской эмиграции. М., 2000.
7) В.М.Живов. Очерки исторической морфологии русского языка XVII – XVIII веков. М., 2004.
8) «Слово о полку Игореве». М., 1800 (репринт).

• При перепечатке материалов ссылка на www.timofey.ru обязательна.

главная контакты человек философия экология культура управление бизнес политика разное